Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.] - Валентин Осипович Осипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не забывал он и наши заволжские просторы. Он помогал снимать паром, где умещалось больше ста работников с семьями. Грузили буфет, организовывали оркестр. Хорошо было отдыхать с ним: веселый, с задорным смехом, шутил, подходя от одних к другим. И уха, и игры, и танцы — ничего не проходило без него. У меня есть даже фото одной из таких прогулок. Смеется он на ней так задорно…»
Я выпросил у нее эту фотографию, чтобы снять копию. На обороте надпись: «Маевка коллектива общепита во главе с директором Клочковым Василием Георгиевичем. Вольск. Заволжье».
Маевка — слово-то какое, жаль, что теперь оно не очень в ходу. Рассматриваю снимок… Поляна, так залитая полдневным солнцем, что даже на изрядно пожелтевшей от времени фотобумаге радостно светится… Вдали лесок с пляшущими бликами по листве. Густая и до коленей высокая и вся в пышном многоцветье трава, на которой, примяв ее, скатерть с обычной для загородных выездов снедью. Бутылки тоже. Кажется, ящик патефона виднеется.
Как же хорошо всем им: кто-то вольготно возлежит, кто-то непринужденно — на коленках. И ни одного без улыбки. Чувствую, что расплылись в улыбках не только по просьбе фотографа. Веселы и от всего вокруг, и от себя, собравшихся, и оттого, что никаких тебе тревог или огорчений. Управляющий явно не стесняет: он не чопорен, не чванлив, со всеми на равных. Фотография и об этом легко рассказывает.
Василий и еще один парень, а это муж Таргановой, Алексей Васильевич, в гимнастерках, остальные мужчины в узехоньких по тогдашней моде пиджачках — талия в обтяжку и, наоборот, в широченных, мешковато провисающих брюках.
Нина Клочкова — совсем по виду девчонка — скромно уселась где-то сбоку, подальше от мужа.
Василий сразу на фотографии выделяется, хотя лежит вовсе не в центре, как вроде бы полагалось начальнику. Он приметен не только задорной улыбкой, но и озорным жестом — рука приподняла стакан, и по-казацки чубатой, спадающей на лоб вихрастой шевелюрой, и тем, что так естественно дружелюбно, по-товарищески просто держит себя с сослуживцами, растворился в отдыхе, в веселье, в беззаботной молодости…
Увлеченная душа! Пусть это и покажется несущественным, а все ж таки интересно читать в письме Таргановой: «Иногда с моим мужем они собирались в ночную, на рыбалку, а нам с Ниной Георгиевной шутливо наказывали, чтобы мы их не спавши встречали. И сколько тогда было разговоров о рыбацком счастье! Уху он любил кушать деревянной ложкой».
Письмо ее заканчивалось необыкновенно трогательно: «До сих пор осталась в моей душе благодарность ему за все его внимание».
…Лето 1940 года. До начала войны оставался год.
В самом конце июля Василий Клочков вновь становится — ненадолго, всего на месяц — студентом: приезжает в Москву для сдачи выпускных экзаменов. И выдерживает их, как уже знаем, весьма и весьма успешно. 31 августа ему вручен диплом об окончании ВИЗО.
Предполагаю, что в столице ему более обостренно, чем в далеком волжском городке, ощущалось, что близка схватка с фашизмом… Страна Октябрьской революции, конечно же, осознавала, что рано или поздно, но фашистская Германия нападет…
И вот совпадение — очередное: в дневнике Гальдера за 30 августа (на день раньше вручения диплома В. Г. Клочкову) появляется запись: «Увеличивается количество сведений о том, что Россия в 1941 году ожидает вооруженного конфликта с нами. Русские войска усиленно совершенствуют свою боевую выучку».
Дипломированный управляющий В. Г. Клочков возвратился в самом начале сентября домой и приступил к работе.
Если слегка пофантазировать, то нетрудно создать в воображении примерную схему обычного рабочего дня управляющего Вольским общепитом.
Кабинет. Стол с телефоном, письменный прибор с пресс-папье и стаканчиком для карандашей — два-три простых, синий, красный, на краю обычная, ширпотребовской модели настольная лампа. Еще стол — для заседаний. На стенах два портрета, плакат и какие-то деловые графики, диаграммы с показателями. Воздух в кабинете чист — Клочков никогда в своей жизни не курил.
Утро. Заботы, заботы… И хорошо, если слетались и стекались они не тревожные, а преисполненные насущным делом: информацией сотрудников, рассмотрением всяких разных текущих или на будущее, как говорится, перспективных бумаг — планы, бюджет, заявки и отказы на них (и так бывает!), акты, сметы и ведомости, отчеты, письма в общепит и письма за его подписью из общепита, директивы из вышестоящих организаций… Заходят люди. Он никогда не менял раз и навсегда установленного порядка: утром — оперативка.
На перекидном календарике строчки, напоминающие, что дальше сегодня надо сделать. Вызывают в горком, позвонить в горсовет, съездить по «точкам» (это столовые, рестораны, буфеты), подготовить документ, подготовиться к командировке в Саратов («выбивать» фонды, просить, требовать, но вполне возможно, что и получить замечания по отчету), прием посетителей (сколько справедливого, хотя и не всегда приятного выслушаешь, но сколько и никчемных жалобщиков)… И вечер расписан: опять плановые, но лучше, если внезапные, чтоб не ждали там начальства, посещения ресторана или столовых. Говорят, что поначалу пытались соблазнять во время вечерних обходов: выпивкой ли, бесплатным угощением…
В том самом календарике, где записывал для памяти самому себе задания, значилось — встретиться, переговорить с секретарем парторганизации, с комсоргом, с предпрофкома. С общественными организациями работал сообща. На них опора и тогда, когда лишь начинал тащить общепит из отстающих, и сейчас, когда дела пошли успешно.
Из воспоминаний И. А. Гостева:
«Несмотря на большую занятость по службе, Василий Клочков принимал активное участие в партийной и общественной работе. На собраниях он выступал с деловыми предложениями, аккуратно выполнял все поручения, которые на него возлагались».
Десять месяцев стоял В. Г. Клочков у руля своего многотрудного хозяйства. Выправил положение, пришел успех, пришел и настоящий в городе и у областного начальства авторитет. И его биография пополнилась новой записью.
Вновь дорога. Сложившимся человеком уезжает он из Вольска. Ему он отдал пять своих ярких и самозабвенно насыщенных лет. Чисто и честно, энергично прожиты эти годы.
Вольск обогатил его. В равной степени он отдал Вольску всего себя.
На второй неделе октября 1940 года Василий Георгиевич Клочков, жена и Эля усаживались в поезд дальнего следования.
В один из этих дней, а именно 9 октября, дневник Гальдера пополнился новой записью: «Рёрихт доложил о ходе боевой подготовки командиров батальонов и танковых дивизий…»
Учеба в торговом институте будущего политрука и боевая учеба офицеров-танкистов,
